На прошлой неделе Владимир Путин санкционировал реформу энергетики в части роста удельного веса в энергобалансе угля за счет сокращения доли газа. Обращаясь к представителям РАО "ЕЭС", президент лаконично и безапелляционно заявил: "Вы пытаетесь переориентировать стратегически важные экспортные поставки на собственные нужды". Президент фактически подтвердил предположение "Новой" о том, что Россия все больше становится сырьевым придатком "Газпрома". Не важно, будет ли страна обеспечена теплом и светом, важно, чтобы исполнялись экспортные контракты. Потому что сроки правления начинаются и кончаются, а "Газпром" незыблем, как скала, и только экспорт сырья обеспечивает приток финансовых потоков в твердой, свободно конвертируемой валюте, которую можно хранить подальше от неспокойной и нестабильной России. Но оставим пока в стороне этическую составляющую проблемы. Изменение энергобаланса, которое теперь со всей очевидностью состоится, — это сложный экономический процесс, имеющий к тому же серьезнейшие экологические последствия. Корреспондент "Новой" побеседовала с представителями сторон, имеющих в этом процессе противоположные интересы.
   
   Возврат к углю в качестве топлива для электростанций у многих вызывает опасения в экологическом плане. Хотя совершенно понятно, что перевод на уголь Московского региона и прочих крупных городов России просто невозможен. Здесь уместнее говорить об электростанциях, расположенных на значительном расстоянии от населенных пунктов, и об использовании угля как чистого топлива. Однако даже такое положение дел экологов все равно настораживает.
   
   По мнению координатора климатической программы Всемирного фонда дикой природы (WWF) России Алексея КОКОРИНА, переход с газа на уголь грозит нам загрязнением воздуха и увеличением выбросов парниковых газов: "При сжигании угля выбросы СО2 на единицу произведенной энергии тепла почти в два раза выше, и это много. Большую роль играет качество угля, насколько велика сернистость, а у нас с этой точки зрения уголь не самый лучший. Хотя, конечно, новые технологии, условно называемые "чистый уголь", лучше тех, что мы имели в начале века. Выбросы будут чище, но, если мы ставим новые установки на 30—40 лет вперед, давайте задумаемся о квотах на выбросы парниковых газов, предусмотренные Киотским протоколом, который Россия ратифицировала. Ведь развитие событий таково, что лет через двадцать ситуация будет совершенно иная и с климатом, и с обязательностью таких квот, излишка которых в России уже, может, и не будет. Точнее, недостаток квот будет у всех. Я не думаю, что Россия позволит навязать себе невыгодные условия, но если весь мир, включая США, Китай, этими квотами торгует, то у этих квот есть цена. Тогда заложите это в стоимость работы станции. Мы, экологи, вовсе не призываем закрыть угольные станции, пусть они работают, сколько им уготовано экономической судьбой. Но перепрофилировать назад газовые станции нет необходимости, потому что нет дефицита газа. Гораздо проще вложить в газовую инфраструктуру, чем в угольную: в российский газ иностранцы, и не только, деньги вкладывают, а в уголь никто и не собирается".
   
   Президент фонда "Институт энергетики и финансов" Леонид ГРИГОРЬЕВ, напротив, не видит в подобном переходе ничего удивительного: "В России доля мировых запасов угля выше, чем газа и нефти, то же можно сказать о США и Китае. Эти страны используют уголь на высоком уровне, но, в отличие от Китая, США прибегают к более чистым технологиям. Желательно, чтобы и Россия перешла к углю по технологическим стандартам Америки. В таком случае мы, возможно, будем иметь дело не с временным явлением, а с глобальным возвратом к углю, который будет частично вытеснять нефть и, может быть, даже ядерную энергию, если возникнут проблемы с ураном во второй половине ХХI века. Что же касается отказа Миллера Чубайсу, то я считаю, что в стране должны быть независимые производители газа, чью добычу будет стимулировать правительство, с тем чтобы они могли снабжать электриков и население. "Газпром" же находится в довольно жесткой ситуации: ему надо думать, откуда брать газ. У него достаточно большие экспортные обязательства и расходы по строительству, поэтому о запасах свободного газа не может быть и речи".
   
   Президент фонда ИЭФ также отметил, что очень важным является сбалансирование цен на соответствующие товары, на их транспортировку и так далее. Ведь во второй половине 90-х годов значительная часть российских электростанций перешла с угля на газ именно потому, что он был слишком доступен и дешев. А в идеале цены на топливо вообще должны быть близки друг к другу.
   
   Генеральный директор ОАО "ЭМАльянс" (одного из крупных производителей энергетического оборудования в России) Олег ГОЛИКОВ тоже вспомнил те времена, когда электростанции активно переходили с угля на газ: "Доля угля в топливном балансе РАО "ЕЭС" не превышала в 2005 году 25%. Этому предшествовал многолетний процесс перевода станций с угля на газ. Большинство ТЭС расположено рядом с крупными городами, и поэтому переход на более экологичный вид топлива рассматривался в свое время как безусловное благо. Пока дефицит газа удается компенсировать, сжигая недешевый мазут. Однако прогнозируемый рост цен на газ и увеличение экспортных поставок ставят перед отечественными генерирующими предприятиями вполне конкретный вопрос: на каком топливе работать? Этим и объясняется повышенный интерес со стороны правительства к проблеме использования вместо газа твердого топлива".
   
   Анатолий СКРЫЛЬ, генеральный директор ЗАО "Росинформуголь", считает, что сжигать такой дорогостоящий ресурс, как газ, — себе в убыток, а переход неизбежен исходя из мировых тенденций: "Нигде, ни в одной угледобывающей стране такой низкий удельный вес угля в топливном балансе не наблюдается. Экологические проблемы есть, но они решаемы. До 2005 года у нас потребление угля в электроэнергетике сокращалось, а теперь растет. И эта тенденция необратима".
   
   Г-н Скрыль не верит в переход, он верит в то, что будут построены новые эффективные станции на угле, в том числе с инвестиционными вложениями угольщиков и вблизи угольных месторождений: "У нас наблюдается дефицит электроэнергии, поэтому в электроэнергетику нужно вводить новые мощности, строить новые электростанции. По объему производства угля мы уже опережаем энергетическую стратегию. Сейчас цена условной тонны угля равняется цене условной тонны газа. Динамика такова, что к 2010 году газ будет дороже угля в 1,4 раза. На переход нужны деньги, РАО "ЕЭС России" вместе с Министерством промышленности и энергетики готовят инвестиционную программу, схему размещения новых станций, в том числе и газовых, мы же не будем отказываться от станций, работающих на газе. Переведут, может быть, несколько электростанций, которые раньше работали на угле и были переведены на газ, но сохранили угольную составляющую".
   
   Алексей Кокорин тоже полагает, что на уголь перейдут лишь одна-две станции, но, по его мнению, это не имеет никакого смысла и выгоды, а, более того, может обернуться для России большими экономическими потерями. "Я считаю, что это совсем ненужная для нашей страны вещь. Мы подсчитывали, какое количество газа есть в стране, какой ввод примерно ожидается. Получается, что и Китай, и Европу, и Японию мы газом обеспечиваем, — поясняет эколог. — Недавно министр промышленности и энергетики Виктор Христенко говорил о том, что в 2006 году добыча газа у нас достигнет где-то 640 млрд м3, а в 2015 году планируется добыча 750 млрд м3. Это за счет двух месторождений: Штокмановского (в Европу) и Иркутской области (в Китай). Плюс кое-что будет давать Сахалин. Непонятно, зачем тогда переводить работающие газовые станции на уголь. Сколько в энергетической стратегии до 2020 года это ни писалось, РАО "ЕЭС" ничуть не сдвинулось. На ум приходят сразу какие-то левые схемы с отмыванием денег. Здесь либо угольный бизнес пытается привлечь деньги на свою сторону, играя на непонимании людей и властей, что газа хватит всем. Либо это попытка передела бизнеса. Что касается парниковых газов, я уверен, что лет через двадцать отказ от чего-то вроде постпосткиотского договора будет сравнителен отказу от членства в ООН. Еще пару-тройку "Катарин" над Флоридой или Новым Орлеаном — и США возглавят все это движение. Сейчас они варятся в собственном соку, причем делают для снижения выбросов очень много. А по проектам по снижению выбросов на первом месте — опять Китай. Перетянули себе этот бизнес. Пока мы не можем написать наше законодательство по Киотскому протоколу, китайцы уже имеют триста проектов. У нас в Минэкономразвития — тридцать, но они лежат, потому что нет полномочий их подписать. А нет полномочий, потому что нет постановления правительства. Постановления нет, потому что не могут решить, что нужно: постановление или закон. Я, конечно, полностью поддерживаю решение ратифицировать Киотский протокол просто даже для престижа страны и для экологии в целом, но получается: взял билет и не поехал".
   
   Как бы ни оценивали экологи, эксперты и углепромышленники возможный переход или возврат к углю, будет ли он массовым или частичным, но все признают, что это произойдет. Значит, стоит ожидать повышения тарифов на электроэнергию. Эксперты предупреждают, что затраты на реализацию идеи о замене газа углем, да еще если переход осуществлять при помощи чистых технологий, потребуются, мягко сказать, немаленькие. А пока не будут придуманы методы по их снижению, что у нас обычно делается по ходу, оплачивать идею, по-видимому, будем мы с вами.
   
   P.S. Что такое "новые технологии" и чем чреват для России переход на уголь — в ближайших номерах номерах.
   
   
   Анна ОВЯН
   Новая Газета