На вопросы "Новой газеты" отвечает знаменитый писатель и почетный гражданин Петербурга Даниил Гранин.
   
    — Уважаемый Даниил Александрович, три года назад, когда появилась идея строительства небоскреба "Охта-центр", вы одним из первых выступили против и с тех пор не изменили своей позиции…
   
   — Что касается башни, то для меня тут много таинственного. Мне непонятно: почему она должна быть на этом месте? Почему она должна быть 403 метра в высоту? Никто толком не объясняет. Я, житель города, объяснений не знаю. Что это — амбиция чистой воды, амбиция богатой организации — или существует какая-то необходимость? Когда разрушают дома на Невском проспекте или в другом месте исторического центра, по крайней мере прикрываются фиговым листком "аварийности" зданий, предъявляют какие-то доказательства, обещают восстановить фасады… А в данном случае говорят просто, как некогда Петр: здесь будет заложена башня — и все тут!
   
    — Еще нам говорят, что это будет новый символ Петербурга…
   
    — Какой символ? В чем символ? Почему символ должен меняться? Петропавловская крепость, Медный всадник и Исаакиевский собор нас в качестве символов города уже не устраивают? Непонятно. Но дело не только в этом. История с башней обнажила одну очень важную вещь: что с городом не считаются. Хотя никогда еще, по-моему, город не представал столь единодушным, как в своем отношении к башне.
   
    — Судя по рекламе, которую мы видим на телевидении и в газетах, у башни множество сторонников с известными именами…
   
    — Да, нам показывают людей уважаемых, но служивых — и, возможно, тут действуют интересы их коллективов или учреждений, которые большей частью зависят от власти. Но в основном городская общественность против. А власти сказали ей: заткнитесь! Мы сами знаем, что городу надо, а что не надо. А вы не знаете. Вы живете, ездите в метро, трамваи вам сохранили — и живите тихонько себе, будьте благодарны власти за заботу. Вот как это видится. Почему бы в городе не провести референдум по вопросу о 400-метровой башне? Почему я, житель города, не имею права голоса? Почему ко мне так относятся? Я защищал наш город, я воевал на Ленинградском фронте, я восстанавливал разрушенный Ленинград, когда работал в "Ленэнерго". Почему же с моим мнением не должны считаться? А мнение пришлых людей, которые к этому городу имеют гораздо меньшее отношение, — оно важнее?
   
    — Вы не просто житель нашего города, вы его почетный гражданин. На ваши вопросы обязаны отвечать все — в том числе и губернатор Валентина Матвиенко. Вы не пробовали обсуждать с ней эту тему?
   
    — У меня были с ней разговоры, и у нее есть своя губернаторская правда. Ей не хватает денег для того, чтобы решить проблему коммунальных квартир, аварийных домов, сделать дороги и так далее. Все требует много средств, а Газпром говорит: вот они! А за это дайте нам построить башню. Получается, что он как бы дает взятку: только не кому-то в карман, а целому городу. И хочет склонить город на взятку. Вы нам уступаете свое первородство — историческое, архитектурное — а мы вам за это чечевичную похлебку. А город не хочет уступить свое первородство и заявляет: не надо нам вашей чечевичной похлебки!
   
    — Если большая часть горожан не согласна обменять первородство на похлебку — городские власти должны выполнять эту волю. И тем не менее принимается одно решение за другим в пользу возведения башни. Откуда такая глухота к общественному мнению?
   
    — Это с давних времен идет, со времен сталинизма. При Сталине вы разве ходили бы ко мне с диктофоном и собирали бы мнения против какого-то замысла властей? Конечно нет.
   
    — Но сейчас уже не сталинское время! А отношение к общественности примерно такое же…
   
    — Времена меняются быстрее, чем люди. Из-за этого мы так болезненно все ощущаем. Власти привыкли: если они сказали — это главное, и надо исполнять, а не обсуждать.
   
    — Кто сказал? Кремль? Судя по тому, как сейчас излагает ситуацию с башней Первый канал и как выступает Борис Грызлов, вполне возможно, что ничего он не говорил.
   
    — А если Кремль даже не сказал, а только намекнул? "Слушай, я буду строить башню". — "Ну, это твой вопрос". И вполне достаточно. "Я начальник, я барин. А вы все внизу — молчите". Это традиция, которая существовала и воспитывалась у нас жестокими методами. Подобное бесследно не проходит, страх в крови, холопство, рабство… Или давайте мягче говорить — соглашательство. Тем более что у Валентины Ивановны задача — получить для города деньги. Можно взять их у Газпрома и решить множество вопросов. А мы, встающие против башни, — что мы предлагаем взамен материальных ценностей?
   
    — Сохранение облика города, где мы родились и выросли, который для нас сохранили наши предки и который отстояли в войну и блокаду.
   
    — Мы предлагаем всего лишь культуру. Исторические ценности. Красоту. Но ведь это нематериально, эфир! Вообще что такое культура и красота? Да ничего: одни считают, что это красиво, а другие — нет. Есть один газетный деятель, который встал на защиту башни — не хочу называть его фамилию, — он говорит: это же стеклянная башня, она будет менять свой цвет, утром она будет отражать восход, а вечером она будет освещена, такая красота… Он еще ничего не видел, но твердо знает, что будет красиво. Адмиралтейство, Петропавловская крепость, линия Невы, линия дворцов — это не красота, а вот башня — красота. Да, елочная, но красота!
   
   Беседовал Борис Вишневский