Быть или не быть небоскребу "Газпром-Сити" в устье Охты – решать петербуржцам. Об этом заявил Владимир Путин, отвечая недавно в прямом эфире на вопрос о данном мегапроекте. Губернатор и Законодательное собрание, де-юре получившие полномочия от избравших их горожан, обязаны учитывать их мнение при вынесении столь ответственного вердикта. Но тут возникает еще один неизбежный вопрос: а кто и каким образом будет представлять объективные данные, отражающие это самое общественное мнение? Пока публично были представлены лишь результаты опроса, проведенного Агентством социальной информации (АСИ) по заказу Газпрома – "Восприятие строительства "Газпром-Сити" населением Санкт-Петербурга".
   
   Фигура заказчика заставляла одних говорить о предопределенности результата, других – выражать сочувствие главе АСИ Роману Могилевскому, оказавшемуся перед непростым выбором. Острословы даже переиначили известную байку, сравнив уважаемого социолога с мальчиком Каем, перенесенным из сказки Андерсена в анекдот: попробуй-ка сложи из ледяных литер заданное слово "вечность", когда в твоем распоряжении только четыре буквы – "ж", "о", "п" и "а".
   
   Не заставил себя ждать и критический анализ обнародованных АСИ данных – на сей счет уже появилась не одна статья в СМИ. Редакция "Новой" посчитала необходимым подключить к дискуссии не только ярких публицистов, но и коллег Романа Могилевского по цеху: для профессионального разбора использованного АСИ инструментария. Сегодня наш собеседник – директор агентства "Экспертиза" Любовь ЕЖОВА, социолог с 25-летним стажем.
   
   Спрашивайте, мальчики, спрашивайте
   
   Предваряя интервью, Любовь Вениаминовна особо подчеркнула, что не преследует цели опровергнуть или подтвердить полученные АСИ результаты:
    – Результаты опросов зависят от процедур сбора и анализа данных. А материалы обсуждаемого исследования АСИ заставляют серьезно усомниться в корректности избранных коллегами процедур, тут многое удивляет и огорчает.
   – Как вы оцениваете выбор методики, использованной АСИ при проведении данного опроса, и насколько формулировки предложенных респондентам вопросов могли повлиять на итоговый результат?
    – Социологи не статисты, механически фиксирующие "то, что есть на самом деле". Как убедительно показал Патрик Шампань в своей книге "Делать мнение" и как мы знаем из собственного опыта, опрос общественного мнения не столько его изучает, сколько формирует. Да, получаемый нами результат зависит от того, как мы задаем вопросы, насколько корректно и непредвзято интерпретируем ответы.
   
   Я с большим уважением отношусь к коллегам, проделавшим столь интересную и непростую работу, но хотела бы обратить внимание на некоторые особенности исследования, которые меня удивили. Остановлюсь на трех, заслуживающих обсуждения: выбор инструментария исследования, формулировка вопросов, анализ выявленных тенденций.
   
   Метод, избранный в качестве инструмента сбора информации, – телефонный опрос – налагает на исследователя определенные ограничения. Например, правила его проведения предполагают, что разговор с информантом занимает не более 7–10 минут. То есть задается несколько вопросов, предельно однозначных и ясных, легко воспринимаемых на слух. Но здесь вопросов было по меньшей мере в два раза больше. Они касались различных областей: от представлений о приоритетах развития города до желания побывать на смотровой площадке будущего небоскреба "Газпром-Сити" (что иначе как рекламу строительства воспринимать невозможно).
   
   Некоторые вопросы меня поставили бы в тупик. Например, к вопросу о приоритетных направлениях развития Петербурга прилагался набор вариантов ответов: "культурная столица", "туристический", "научно-образовательный", "промышленный центр", "деловая" или "финансовая столица". Для меня "культурный центр" включает "образование" и "туризм", а "деловая столица" предполагает "финансовую". Кроме того, само понятия "столица" как-то дезориентирует. Например, как выбрать между "культурной столицей" или "туристическим центром"? Итак, человеку предлагается выслушать шесть вариантов ответов (плюс классические "другое" и "трудно сказать"), быстро сориентироваться и сделать выбор. И таких вопросов оказывается порядка десяти. Мне сложно предположить, что для информанта, если он серьезно отнесся к вопросам, эта работа заняла 10 минут. Поэтому я считаю возможным поставить под большое сомнение корректность использования технологии телефонного опроса.
   
   Петербуржцы никогда не едят омаров
   
   Возникают сомнения, когда сталкиваешься с описанием выборки: "жители СПб в целом" (выборка 1503 чел., в другом месте презентации указана цифра 1500 чел.) и "жители Красногвардейского района" (выборка 502 чел., в другом месте – 500 чел.). Можно допустить, что: а) были разработаны две выборки (из "всех жителей СПб" и из "жителей Красногвардейского района"), в сумме было опрошено 2005 чел. (Но тогда странно, что исследователи ничего об этом не говорят в начале презентации. Нам сообщают о "случайной и бесповторной выборке" объемом 1500 чел.); б) опрос был один, в ходе него было опрошено 1500 чел. (или 1503?). Тогда получается, что "население СПб в целом" на треть состоит из "жителей Красногвардейского района". Явно нарушены требования репрезентативности. Вероятно, все это может быть как-то объяснено. Но пока у меня возникает вопрос о принципах построения выборки (явно нетрадиционных), все результаты исследования становятся сомнительными.
   – Зачем АСИ понадобилось ставить такое большое количество вопросов, затрагивающих почти все аспекты дискуссии по проекту "Газпром-Сити"?
    – При формировании инструментария (анкеты, путеводители, интервью) исследователи всегда задаются вопросами о его валидности*: имеем ли мы право измерять интересующее нас явление с помощью выбранного показателя? соответствует ли он самому явлению? насколько адекватно заложенные в основание вопросов переменные отражают свойства явления? и т. п.
   
   Рассматривая презентованные материалы опроса АСИ, можно предположить, что центральный вопрос исследования (к сожалению, его формулировка не приведена) был задан так: "Как вы относитесь к строительству "Газпром-Сити?". Информант мог выбрать из: "отрицательно", "положительно", "ни отрицательно, ни положительно", "затрудняюсь ответить". "Ни отрицательно, ни положительно" выглядит для меня как "затруднение" с ответом, ну да ладно, по каким-то причинам исследователям было важно выделить эту опцию отдельно. Второй вопрос, который мне кажется в какой-то мере валидным, об источниках информации о "Газпром-Сити". Заметим, информанту не задается очевидный, казалось бы, вопрос: что, собственно, ему известно о "Газпром-Сити"? Исследовать "восприятие строительства", не выяснив, хотя бы в самых общих чертах, что человек об этом строительстве знает, мне кажется совершенно невозможным.
   
   Кроме этих двух вопросов (прямого "как относитесь" и про источник информации), ни одного по существу задано не было. Информантов даже не спросили, а почему он/а положительно или отрицательно относится к проекту? Зато спросили о приоритетах и типе развития Петербурга, об отношении к высотному строительству (без привязки к зданию "Газпром-Сити"), к компании "Газпром"; о гражданстве архитектора, которому следует заказать проект; определиться с предпочтениями, рассмотрев идею "Газпром-Сити" в ряду еще четырех инвестиционных проектов и др.
   
   Эти вопросы кажутся очень далекими от центрального вопроса исследования.
   – Быть может, они использовались для того, чтобы подготовить респондента к ответу на главный вопрос?
    – Как мы видим из представленных материалов, исследователи на основании этого делают выводы об отношении к строительству "Газпром-Сити". Например, связав ответы на вопрос о строительстве "Газпром-Сити" с возрастом информантов, был сделан вывод о том, что наиболее активно проект поддерживают люди 18–24 лет (51%). Мнение о приоритетах развития города помогло исследователям "понять", что среди "сторонников развития СПб только как музейного и туристического центра" (в одном месте отчета таких оказалось 1/3 опрошенных, в другом более половины) сторонников строительства 27%, а среди желающих, чтобы это был еще и "деловой центр", таких оказалось 37% и т. д. То есть вместо того чтобы задать прямой вопрос информанту, исследователи сформулировали десяток гипотез и потом их проверили. Например, отношение к строительству зависит: от отношения к Газпрому в целом; от возраста; от того, кто будет архитектором (наш или иностранец); от того, какой тип развития города информант предпочитает... Можно сформулировать еще сотни таких гипотез, и если человек в принципе способен ответить на вопросы, то будет установлена и простейшая связь между ответами (среди людей, предпочитающих летать на самолетах, N% – сторонники строительства, а X% противников строительства никогда не ели омаров).
   
   Все выглядит так, будто социологи не дали информантам возможности предложить собственное обоснование отношения к строительству. Не доверили такое "сложное" дело, посчитали, что сами лучше знают, что "действительно" может влиять на предпочтения опрашиваемых. Такое отношение мне представляется недопустимым. Мы обязаны предоставить право голоса информанту, мы должны спросить его: почему он говорит "не поддерживаю строительство", что заставляет его сомневаться в целесообразности реализации данного проекта?
   
   Ушло главное – необходимость обсудить строительство конкретного высотного здания в конкретном месте города. Наше мнение по этому поводу может зависеть от массы факторов. Если исследователи не задали вопрос о том, что человек знает о проекте, то о чем вообще можно говорить? Например, знает ли респондент, что дискуссия о "Газпром-Сити" имеет отношение к высотному строительству? Знает ли, что этот проект реализуется в непосредственной близости от исторического центра? Что находясь в центре города, он не увидит 300-метровое здание только в одном случае – когда будет стоять на его смотровой площадке?
   
   Города и типы
   
   – Дискуссии о типах развития города уже несколько десятков лет. При разработке Стратегического плана развития Санкт-Петербурга в конце 1990-х годов она звучала особенно остро. Возможно, кто-то помнит об этом. Но посмотрите, как потрясающе сформулирован вопрос: "Некоторые старые европейские города существуют как музейные туристические центры (например, Венеция), другие (Лондон, Барселона, Париж) развиваются еще и как деловые центры – сочетая старинную архитектуру и современную. Как вы считаете, к какому типу из этих двух должен относиться Санкт-Петербург?" (приведено оригинальное выделение текста). Сложно предположить, что многие информанты представляют, как устроены все перечисленные города и как в них "сочетается старинная и современная архитектура". Кроме того, конструкция вопроса такова, что, выбирая вариант "делового центра", я автоматически голосую за "сочетание архитектуры". Пространство города – это не только его исторический центр. И Лондон, и Париж имеют свои деловые центры, вынесенные за рамки исторических и музейных. Сегодня (в отличие от "революционных" 1960-х) все города берегут свои архитектурные достопримечательности. Если меня спросят, реализованы ли в исторических центрах перечисленных городов проекты, аналогичные 300-метровому зданию, я, пожалуй, вспомню чертово колесо в самом центре Лондона. Но его строительство я склонна интерпретировать как имеющее отношение к развитию города как "туристического", а не "делового центра". Определение "деловых центров" через "сочетание старинной и современной архитектуры" вызывает глубочайшее сомнение, это все равно что спрашивать – вы любите красный цвет или горячее молоко? В целом этот вопрос воспринимается как некорректный и не дающий возможности интерпретировать полученные данные.
   
   Можно привести еще один пример некорректного вопроса, касающегося спора об архитектурном своеобразии Петербурга. Вот как он сформулирован: "С каким из следующих утверждений вы скорее согласитесь: а) ни в коем случае нельзя вносить никаких изменений в архитектурный облик города, б) архитектурный облик города должен развиваться, меняться с учетом современных архитектурных проектов и тенденций". Что понимается под "архитектурным обликом города"? Исторический центр, защищенный ЮНЕСКО? Весь город, включая спальные районы? Это не уточнено. То есть информант, отвечая на вопрос, опирался на собственное понимание "архитектурного облика". Можно допустить, что люди имели в виду все-таки исторический центр города. Косвенно на это указывают результаты: за изменения оказалось 45%, против – 46%. Если допустить, что большинство информантов думали о городе в целом, а не об "историческом центре", то получается, что каждый второй житель города настолько консервативен, что желает сохранить в полной нетронутости спальные районы. С другой стороны, для того чтобы говорить что-то об отношении к строительству "Газпром-Сити", мы должны сделать еще одно допущение, а именно: информант знает, что строительство предполагается в непосредственной близости от исторического центра, и с изменением его архитектурного облика связывает проект "Газпром-Сити". Нет оснований соглашаться с этим предположением. Даже с учетом первого допущения (что речь идет именно об историческом центре) авторы исследования имеют основания утверждать лишь то, что 45% населения считают: можно вносить изменения в архитектурный облик исторического центра. Вопрос о том, допускает ли участник опроса, что таким "изменением" может стать высотное здание в конкретном месте города, остается открытым.
   
   К сожалению, к большинству вопросов, заданных в рамках этого исследования, можно предъявить аналогичные претензии. Мне жалко времени исследователей и информантов, потраченного на столь грандиозное исследование (опросить 1500 человек – большой труд) и принесшего результаты, столь мало проясняющие дело. Мне сложно объяснить некоторые, мягко говоря, странные результаты. Например, против высотного строительства – 38% населения, противников изменений в архитектурном облике – 44%, а противников строительства "Газпром-Сити" – всего 35%. Явно последних должно быть больше!
   
   Верую в Газпром и пророка его социолога
   
   – Что можно сказать об основных выводах исследования?
    – Стоит обратить внимание на следующий пассаж: "На каждый из вопросов о положительных или отрицательных сторонах проекта ответили по 1503 человека. Среди основных отрицательных сторон проекта большинство респондентов отметили нарушение высотного режима Петербурга (39%) и угрозу, которую он несет историческому центру города (36%). Среди положительных лидируют: приток инвестиций в город (41%), увеличение числа рабочих мест (37%), улучшение имиджа Петербурга как деловой столицы (30%). По данным опроса среди жителей Красногвардейского района, высока доля тех, кто опасается, что строительство "Газпром-Сити" ухудшит транспортную ситуацию в районе (37%). Что касается дискуссий во время фокус-групп, то у жителей района обнаруживаются два тревожащих обстоятельства: безопасность (в т. ч. угроза терроризма) и недостаток информации о проекте. Среди обстоятельств, которые участники рассматривают как положительные – появление большого числа возможностей улучшить качество жизни".
   
   Выходит, сбор данных проводился не только в ходе репрезентативного телефонного опроса, но были задействованы и фокус-группы. Какие темы они освещали, сколько человек участвовало – неизвестно. Непонятно, каким образом (кроме чисто механического соединения в этом пункте отчета) данные фокус-групп увязаны с данными телефонного опроса. Появляются ответы на вопросы, о которых ранее ничего не говорилось, появляются новые термины, которые прежде не использовались. Так, тема "угроз" возникает только в выводах. Ни этот термин, ни какие-либо другие формулировки, которые могли бы быть интерпретированы как связанные с непосредственной оценкой информантами "плюсов и минусов" строительства, в основном тексте презентации не значатся.
   
   Быть может, вопрос о плюсах и минусах задавался, но по какой-то непонятной причине выпал из основного материала презентации. Допустим, он был задан. Тогда, исходя из формулировки выводов, мы можем допустить, что информантам предлагалось 5–6 вариантов ответов. Положительные и отрицательные последствия строительства явно не сбалансированы, плюсов оказывается больше, чем минусов: здесь и "приток инвестиций", и "увеличение числа рабочих мест", и "улучшение имиджа Санкт-Петербурга как деловой столицы", и "улучшение качества жизни" (что за этим понятием стоит?), и даже "привлечение туристов" и "повышение рождаемости". Отрицательные – разве что возможное ухудшение транспортной ситуации и угроза безопасности (терроризм). Кроме того, если допустить, что этот вопрос был задан, то стандартное время проведения телефонного опроса должно было быть увеличено раза в три (!). Кто-то скажет, какая разница, 10 минут или полчаса. Если мы просто разговариваем с приятелем – наверное, это неважно. Если же проводим "репрезентативный телефонный опрос", претендующий на научную значимость, объективность полученных результатов, тогда жесткое соблюдение процедуры имеет принципиальное значение.
   
   Создается ощущение, что перед нами не сделанная самими участниками опроса оценка отрицательных и положительных сторон проекта, а результирующая интеллектуальных усилий исследователей. Странным образом большинство наиболее значимых выводов не подкрепляется непосредственными данными опроса. Например, в "Основных выводах" резюмируется: "На отношение к проекту сильное влияние оказывает то обстоятельство, относят ли респонденты зону строительства к историческому центру города или к периферии". Но разве такой вопрос задавался? Спрашивалось, какие районы города относятся к центру города, а следующего шага сделано не было.
   
   В другом месте делается вывод о наличии корреляции между отношением к проекту с интенсивностью/экстенсивностью развития города. Очевидно, что речь идет о количественной части исследования (т. е. собственно о телефонном опросе). Но где же вопросы, затрагивающие экстенсивность/интенсивность развития? Мы не видели ни одного. Или это вольная интерпретация ответов на вопрос о "типах развития города" (музейно-туристический тип – экстенсивное развитие, а деловой центр – интенсивное)? Но и эта интерпретация не включает ряд параметров, характеризующих экстенсивный или интенсивный тип развития городов.
   – Чем можно объяснить такое количество "оплошностей", удивительное для профессионалов уровня команды Романа Могилевского?
    – Быть может, авторы опроса искренне верят в необходимость строительства "Газпром-Сити". Такая неосознанная ангажированность могла повлиять на позицию исследователей, на форму поставленных вопросов. Опрос учитывал интересы тех, кто продвигает проект строительства "Газпром-Сити", это очевидно. Поскольку дальнейшие решения будут приниматься с учетом мнения петербуржцев, мы все заинтересованы в повышении качества исследований и статуса социологического знания в обществе.
   
   
   Беседовал Виктор Заслонов
   Новая Газета