"Это дело региональных властей, губернатора и депутатов петербургского Законодательного собрания, - заявил Владимир Путин на недавней пресс-конференции, отвечая на вопрос о строительстве "Газпром-Сити" на Охте. – Я не утверждаю, что это лучшее решение, и более того, не хочу влиять на принимаемое городскими властями решение. То, что городу такие проекты не повредили бы, это точно. А вот где их делать – это решение должно быть принято на уровне городских властей. Не нужно эти решения на меня перекладывать, у меня своих проблем хватает".
   
   Теоретически такой подход можно было бы только приветствовать. Действительно, сложно представить себе, чтобы президент Джордж Буш решал, что и как будут строить в Сан-Франциско или Атланте. Или чтобы Жак Ширак лично занимался выбором места для строительства здания в Марселе или Лионе. Или Ангела Меркель занималась тем же применительно к Кёльну или Гамбургу. В общем, глава любого нормального государства ответил бы на аналогичный вопрос примерно так же, как и российский президент: а я тут при чем? Это ваша компетенция и ваше решение. Мнение свое, конечно, могу высказать, но решать – увольте…
   
   Но это, как уже сказано, - глава нормального государства. Где у каждого уровня власти свои полномочия и своя ответственность. Где президент занимается общегосударственными вопросами, а мэр – городскими, твердо зная при этом, что президент не может и не станет вмешиваться в его работу.
   
   Владимир Путин, между тем, создал такую государственную систему, при которой самостоятельным игроком является только он. При которой по всем мало-мальски сложным вопросам апеллируют к президенту и ждут его решения. При которой мнение президента немедленно становится не подлежащим обсуждению (или, упаси господь, сомнению), руководством к действию для всех органов власти – даже если он не имеет никаких законных полномочий в этом вопросе.
   
   Трудно сомневаться в том, что президент не в курсе, как работает его детище. Тем паче что вся государственная пропагандистская машина не жалеет сил, дабы ежедневно демонстрировать гражданам, как президент лично занимается самыми разными вопросами, возникающими в стране, – начиная от глобальных и заканчивая достаточно мелкими.
   
   В этой ситуации демонстративный отказ президента брать на себя ответственность за то или иное решение по "Газпром-Сити" под тем предлогом, что это "дело городских властей", - не более чем хорошо рассчитанное лукавство, а то и политическая трусость.
   
   Владимир Путин ведет себя так не потому, что является убежденным сторонником федерализма и разделения полномочий властей всех уровней (или не он инициировал все решения, которые де-факто почти превратили Россию из федеративного государства в унитарное?), а потому, что опасается давать однозначный ответ. Потому что не желает нести ответственность за то или иное развитие событий и хочет оставить себе пространство для маневра в этом щекотливом вопросе. Именно поэтому он формулирует свою позицию, как дельфийский оракул: в случае чего президентские пропагандисты истолкуют ее в любую сторону. Смотря как дело повернется.
   
   Если ЮНЕСКО будет "упираться" и придется отказываться от возведения небоскреба на Охте, нам скажут, что президент именно за это и выступал, когда говорил, что разделяет озабоченность противников строительства. Если же "упираться" будут Валентина Матвиенко и Алексей Миллер и проект попытаются реализовывать именно на Охте - нам скажут, что и это делается в соответствии с волей президента…
   
   То, что каждый понял президента по-своему (точнее, так, как ему бы хотелось, чтобы выступил президент) было заметно уже из самых первых комментариев. Архитекторы и политики, несогласные с проектом "Газпром-Сити", считают, что президент дал шанс на "передислокацию" небоскреба. А вот компания "Газпром нефть", напротив, считает, что президент поддержал не только концепцию строительства, но и его место.
   
   Таким образом, единственный, кто должен был остаться недоволен ответом президента, – это губернатор Валентина Матвиенко. Она без сомнения ждала от Владимира Путина однозначного ответа: "Можно!" (или наоборот: "Нельзя!"). И в том и в другом случае, ответственность за решение легла бы на президента – а Валентина Ивановна смогла бы развести руками и сказать, что вынуждена подчиниться его воле. Но президент эту ответственность брать на себя не стал…
   
   Так кому же ее на себя брать? Ответ лежит на поверхности – и, как ни парадоксально, в чем-то даже вытекает из уклончивого ответа Путина.
   
   Это действительно "дело городских властей", но только не губернатора и не ЗакСа. Это дело жителей Петербурга, которые и должны решить, где и каким именно они хотят видеть (если вообще хотят) "газоскреб".
   
   Способ же формулирования этого решения существует только один тот самый референдум, которому в Смольном с таким упорством противодействуют. Ведь именно петербуржцы являются в северной столице самой высшей "городской властью", какая только возможна…
   
   
   Владимир Максимов
   Новая Газета