Ну да, если стратегический инвестор глотает кусок за куском, практически не жуя, - а притом его пучит от денег, - случается иной раз такой приступ икоты с брызгами. Которые, попав на газетную бумагу, образуют ровный такой узор.
   Похожий на фейерверк. Масса независимых мнений одного цвета.
   
   Дескать, благодаря неиссякаемой мудрости начальства Петербург стремительно наполняется состоятельными приезжими. Но, к сожалению, высота здешних зданий не соответствует тяжести кошельков. И вообще, весь старый город пора перестроить по вкусу новых русских: поскольку им нужен центр - но совсем не нравится жить в скучном провинциальном музее.
   
   А жалкая кучка образованных несостоятельных, одержимая преступной ностальгией, осмеливается противоречить администрации. Бормочет какой-то смешной неконструктивный вздор, типа - это наш город, а линия петербургского горизонта будто бы представляет ценность для всего человечества.
   
   Эти люди в своей косности доходят до того, что не способны уразуметь: зачем напротив Смольного собора воздвигать четырехсотметровую дуру, какая такая в ней именно здесь необходимость.
   
   Хотя им разъясняют русским языком: дуры не будет видно ни с одного из открыточных мест.
   
   Таких отщепенцев независимые сторонники стратегического инвестора клеймят, как типичных конформистов. И заодно - согласно логике - как сталинистов. И объявляют их - врагами. Пока что врагами только города, но - намекают - Петр I лично рвал бы этим конформистам ноздри. Применяя железные щипцы.
   
   Концепция интересная. Смело. Оригинально. Мощный такой выброс интеллектуального продукта. Правда, маленько запоздалый. Так сказать, к ужину горчица.
   
   Все ведь уже решено - там, наверху, - ко взаимному удовольствию. Дело практически в шляпе. Матвиенко и Миллер, считайте, уже стоят на смотровой площадке небоскреба и оглядывают Петербург, хохоча. Сверяя ландшафт с генпланом. Удостоверяясь: все путем.
   
   Как уже говорил нижеподписавшийся: Петербург невелик и со всех сторон окружен Ленинградом. Тысячи полторы строений, от силы - две. Значит, пункт первый: распределить самые приметные дома между самыми тщеславными платежеспособными.
   
   Например, наведемте-ка подзорную трубу на здание бывшей "Баррикады", был такой кинотеатр, а когда-то ДИСК, он же Сумасшедший корабль - богадельня для интеллигентов, пострадавших от революции. Где Ходасевич написал "Тяжелую лиру", а Грин - "Алые паруса". Ночлежка гениев. Откуда увели в тюрьму Гумилева. Теперь это частное домовладение г-на, предположим, Е.: смотрите, вон он и сам - плавает в бассейне, устроенном на крыше, машет благодетельнице рукой.
   
   Пункт второй: отменить, как уже сказано, установленный проклятым царизмом высотный т. н. регламент. Чтобы каждый желающий состоятельный, приподнявшись над пресловутым горизонтом, мог в любую минуту - скажем, за ланчем или попивая кофе с коньяком, - созерцать бывший великий город у своих ног. Все эти соборы и твердыни. Опять же исполнено.
   
   Остается т. н. фоновая застройка. Ровные шеренги ничем особенно не выдающихся, более или менее ветхих, когда-то доходных домов. Старинная второсортная архитектура для бедных. Спасибо благодетельнице - покрашенная с лицевой стороны.
   
   Вопрос стоял так: а что, собственно, мешает постепенно заменить ее (сперва тут, потом там, а далее - везде) - архитектурой третьесортной, но свежачок, со спецудобствами для состоятельных? Стереть с лица земли, где вздумается, дом - невзрачный, старомодный, с каким-то человеческим выражением лица - и поставить жилой комплекс. Не встретится ли каких препятствий - все же и внутри этой каменной рухляди теплится жизнь, копошатся вроде как люди?
   
   Оказалось - нет. Препятствий не встретится.
   Процедура простейшая, насквозь прозрачная. Инвестор обращается к администрации: так и так, вот это симпатичное пятно застройки возбуждает у меня слюноотделение.
   
   Администрация направляет по указанному адресу независимую экспертизу. Та с удивлением обнаруживает, что обследуемое здание или даже весь окружающий квартал практически не пригодны для обитания и подлежат сносу и расселению (оно и неудивительно: город пережил войну и т. н. советскую власть).
   
   Другая независимая экспертиза устанавливает: цена этого, прости господи, жилья (к счастью для инвестора и администрации) - аккурат вдвое ниже той, какую выселяемым придется заплатить за новое место прописки.
   
   Кто из выселяемых недоволен - пускай обращается в независимый районный суд.
   Кто не уймется - в независимый городской.
   Ну а потом приходят независимые бульдозеры - и третий пункт благополучно реализован.
   
   А тут еще независимые вы с петровскими щипцами для ноздрей - но вы-то зачем? С какой стати? Все и так будет по-вашему. Если только начальство не переменится, что вряд ли.
   
   Судьба Петербурга решена. Ленинград злорадно безмолвствует, а все мерседесы, ауди, БМВ и джипы - полностью на вашей стороне: линии горизонта из них не видно.
   Короче, успокойтесь - и кланяйтесь от меня инвестору. От пешехода, зеваки праздного. От бывшего интеля.
   
   Да, мы считали этот город нашим, потому что любили его. А любили за то, что его печальная красота иногда отвлекала нас от подлого устройства жизни. В которой распоряжались и процветали те же самые, что и нынче. А также за то, что с Петербургом они обращались в точности как с нами. Доводя до состояния руин. В которых, однако, задумчивому прохожему мерещилась т. н. душа.
   
   Но когда пространство превратилось в имущество и вздорожало до небес - начальники провозгласили, что теперь это их город. Мало ли что мы любили его. Зато они его - имеют. И угощают им кого хотят. А на нас, нежелательно памятливых, напускают ликующую обслугу. Вроде как потешный ОМОН.
   
   Напрасно это, инвестор. Пользуйся своим счастьем, а за моральной победой не гонись. Борись, тебе сказано, с икотой. Как летчик, как звезда.
   ***
   "Когда пространство превратилось в имущество и вздорожало до небес, - начальники провозгласили, что теперь это их город."